Яна в те вечера вызывала в нём странную смесь нежности и желания – не такого, как бывало, когда Яр трахал её, безудержного и всепоглощающего – а тягучего и сладостного, от которого не хотелось избавляться. Близость Яны согревала лучше фальшивого огня. Она сама была как печка – горячая и гибкая, если дёрнуть её на себя и заставить усесться на колени. Яр не дёргал почти никогда, потому что не хотел разрывать эти мгновенья, когда они были только вдвоём – и были почти что одним.
Иногда Яна танцевала ему – как змея изгибалось её тело в темноте и будило не столько жажду обладать, сколько желание приблизиться, коснуться, погладить рукой. Удостовериться, что она и в самом деле есть.
Яр видел потом много танцев – взрослых женщин и молодых, брюнеток и блондинок. Тех самых, которые подвели его под тюрьму. Но никогда это не было так… пронзительно. Никогда не проникало в самую глубь.
Потом Яр обхватывал её за талию и уносил к себе – почти всегда, если они не трахались прямо в гостиной.
Они могли ссориться, могли ненавидеть. Но они всегда проводили вместе эти полчаса – даже если потом Яна уходила к себе. Неожиданно чужая.
Яр не запомнил, как он допил коньяк. Проснулся уже утром и с удивлением обнаружил себя не дома, на Таганке, а в холодном бараке, продуваемом ветром насквозь.
Вокруг спали шестеро таких же похмельных зеков. Хрюня валялся в углу со спущенными штанами – кажется, ближе к утру правила стали забывать. Нужно было разбудить его, растолкать и отправить обратно под шконку для петухов, но Яр ещё какое-то время просто лежал, глядя в потолок, и вспоминал обрывки вчерашних снов.
Потом всё-таки собрался с силами, сел и сделал всё, что требовалось от него. Тем же днём он ответил Хрящу, что согласен сменить барак – при условии, что с ним переедут трое быков и петух. Хрящ не имел против ничего.
ГЛАВА 68
Перемещали ребят по одному – сначала Яра, так что он успел провести две бессонных ночи в хате с незнакомыми зеками, от которых сам не знал толком чего ждать. Зеки, впрочем, смотрели на него с опасливым любопытством и никаких шагов предпринимать не спешили.
Вообще новая хата с первого взгляда вызвала у него приступ злости и отвращения – здесь плохо пахло, а народу было столько, что казалось – стен в помещении нет вообще, сплошные этажерки из шконок и торчащих между ними голов.
Яр присвистнул и подумал, что троих быков, пожалуй, может быть маловато…
Знакомиться, впрочем, особо долго не пришлось. На вопрос, кто смотрящий, Яру долго не отвечал никто – зеки только переглядывались между собой, после чего один из них, самый опытный на вид, вышел вперёд и сообщил – будто отбарабанил доклад:
– Смотрящий Громов из хаты выбыл вчера в районе двенадцати часов. Нового пока не назначил никто.
– Выбыл? – Яр поудобнее устроил рюкзак с барахлом за спиной и прошёл вперёд, разглядывая ряды шконок – их тут было от трёх до пяти. – Выпустили что ль?
В толпе произошло непонятное шебаршение, а затем всё тот же зек произнёс:
– Того.
Яр обернулся к нему и увидел, как зек проводит по шее рукой.
Яр отвернулся, подошёл к окну. Обосновываться здесь, на самых холодных шконках зимой, он не очень-то хотел. С другой стороны, стратегически это место оставалось самым надёжным. Можно было к тому же отгородить пару шконок, как это было на прошлой хате, и устроить себе небольшой кабинет.
– Я буду тут, – сообщил он наконец, приглядев себе пару шконок в тупичке. Сбросил на нижнюю барахло и, осмотрев верхнюю, ткнул пальцем в чужой мешок: – Это чьё?
Какой-то зек торопливо прошмыгнул мимо, схватил мешок и исчез в темноте.
– Вот и хорошо. Так это… За что?
– В смысле?
– Выбыл за что?
– А… – зек почесал лысую макушку. Подошёл и пристроился боком к соседнему шконарю. – С Богатырём чё-то не поделил.
– Что?
Тот пожал плечами.
– Хер его знает.
Яр достал пачку сигарет и, закурив одну, протянул открытой стороной собеседнику, предлагая взять столько, сколько нужно.
Тот благодарно кивнул и, вынув две, одну засунул за ухо, а другую тоже пристроил между губ.
Яр не торопился продолжать. Огляделся, предлагая угоститься остальным.
– У меня много ещё, – сообщил он. Трое самых смелых тут же подтекли поближе и, пристроившись на соседних шконках, взяли себе по одной.
– Кто у нас Богатырь? – поинтересовался Яр, раскуривая свою и предлагая зажигалку остальным.
– Богатырь… – протянул тот, что заговорил первым. – Могу свести. А что мне будет с того?
Яр пожал плечами и стал устраиваться на своей койке.
– Ты придумай что, – бросил он, не оглядываясь. – Я решу, давать или нет.
И тем не менее, уснуть этой ночью Яр так и не решился. Хата была слишком большой, а тех, кто вроде бы поверил ему, слишком мало. Да и трудно было понять, каков местный расклад. Ясно было только, что в этом бараке какая-то своя, местная борьба, в которой предыдущий Смотрящий не поддержал Богатыря. А кого поддержал? Это был открытый вопрос. И ещё – с кем был Хрящ, который предложил ему переехать сюда? С этим Богатырём или против него? Хряща он, конечно, немножко по воле знал, но не настолько, чтобы ему доверять. Тот вполне мог попросту сплавить его, чтобы не мозолил глаза – или же по наводке Богомола, которого Яр, очевидно, уже достал.
Ответы на основные вопросы Яр получил с утра и не от давешнего зека, которого, как оказалось уже позднее, звали Батрак, а от незнакомого шныря, который в столовке подсел к нему за стол.
– В одиннадцать на второй этаж подойди, – бросил тот, уже вставая из-за стола.
Яр поднял бровь и проводил его взглядом, но ничего не сказал. Он заметил, что в бараке два этажа, когда ещё перетаскивал вещи на новое место, но вот никакой лестницы накануне не заметил.
Закончив есть, он совершил целенаправленный обход, в процессе которого выяснил, что барак состоит из десяти таких же перенаселённых хат, как и та, в которую он попал, и ещё двух поменьше, запертых на ключ. Тут же – рядом с одной из запертых