Воронцов как раз посмотрел в окно и замер. На его глазах двое молодых парней встретились на краю толпы, один передал другому какую-то вещь из пакета и второй стал протискиваться в толпу. К первому подошел еще парень, получил какую-то вещь и тоже нырнул в толпу. Такое повторилось еще дважды. Олег бы понял, если бы они пошли в первые ряды, но нет, они распределились по всей площади.
— А? Простите. Хочу проверить кое-что снаружи. Позволите? — отвлекся он.
— Рацию возьми. И имей в виду, что до окончания речи вернуться не сможешь. Она через пять минут начинается.
Воронцов кивнул, еще раз окинул взглядом толпу внизу, вычленил еще троих молодчиков в похожей одежде и побежал к выходу, прихватив рацию.
До того, кто передавал предметы, Олег добрался ровно в тот момент, когда император с дочерью появились на балконе. Парень потянулся в карман на словах Константина «Добрый день».
Олег подошел вплотную. Парень достал продолговатый предмет, завернутый в бумагу. Замахнулся. Воронцов перехватил руку, заломил ее парню за спину, вырвал вещь. Даже бумагу снимать не пришлось — Олег на ощупь понял, что это бутылка с горючей смесью, так называемый «коктейль Молотова». Был такой деятель в Великую Отечественную, придумал его для эффективной борьбы с танками. Позже всякие умники начали применять его в беспорядках. Олег запихнул бутыль в карман и взял рацию.
— Эй… пусти, — прохрипел парень. От боли в заломленной руке говорить нормально он не мог. — Иначе закричу, что у тебя в кармане…
Договорить Воронцов ему не дал — приложил рацией по темечку и подхватил обмякшую тушку.
— Роман Алексеевич, — сказал он в рацию, подождал ответа и продолжил. — Провокаторы в толпе. С горючкой. Я взял главного, он должен был начать. Прием.
— Приметы. Сколько их? — последовал вопрос.
— Я насчитал семерых. Все в черных кожанках, брюках и кроссовках. Некоторые в кепках.
— Эй, не мешай слушать, — возмутилась какая-то дамочка. — Болтайте в другом месте. Еще и напились. Фу.
Кажется, она решила, что Олег разговаривает с парнем, а он пьяный. Чтобы не вызывать паники, Воронцов вытащил бесчувственную жертву из толпы. Сразу подбежали два офицера из службы безопасности и приняли его. Олег видел, как в толпу осторожно заходили другие офицеры.
Увы, чисто сработать не получилось. На двадцатой минуте императорской речи над толпой все же взвилась зажженная бутылка. Да, упасть в толпу ей не дали — один из чародеев заморозил ее в полете — но люди ее увидели. Кто-то крикнул «бомба» и началась паника.
Тут же в небе раздался гром и сверкнула молния. В чистом небе! Воздух в тот же миг пропитался страхом и злобой. Люди ощутили его и паника дополнилась массовым мордобоем все против всех. Олег понял, что это такое, и смог противостоять, но простые люди даже не отдавали себе отчет, почему вдруг появилось неистовое желание наброситься друг на друга — они просто подчинились ему.
Император замолчал, а Ольга резко обернулась и быстро сотворила щит из лунного света. Константин продолжил говорить, но теперь просил людей успокоиться. Увы, его никто не слушал. На площади началась давка и драка.
И в ратуше что-то происходит, понял Олег и побежал к двери. С толпой он сделать, увы, ничего не мог.
* * *
Навь, где-то под Щецином.
Щит я подставил очень вовремя — в него сразу прилетело каменное копье и отскочило. Раздался разочарованный рев. Я понял голову и увидел горгулью, но мельком — Вой не стоял на месте.
— Твою же мать, какого ж… происходит⁈ — возопил Даня за моей спиной. — Почему так близко⁈
Мы должны были оказаться в Нави, среди полей, а переместились на нейтральную территорию, еще и в гущу боя, о котором говорила женщина по телефону. Вот только стоило ли нам ввязываться в него? Нет, тут полно нелюдей, тут и там мелькали чародеи. Очевидно, что и Кощей должен быть тут. А у нас задача не дать убить императора и Ольгу.
Я прижался к холке Воя и попросил его поторопиться.
Вот только у Судьбы оказались другие планы на нас.
Мы проскочили несколько десятков километров. Впереди уже виднелся большой город. И тут в небе появились демоны. Они швыряли вниз демонический огонь. Навстречу им вылетели четыре Горыныча. На переднем я разглядел всадника — Кощей, больше никто не мог оседлать Змея. Хорошо, значит, победа будет за нами.
Кощей с Горынычами раскидали демонов и заставили отступить, но не уничтожили всех. Это было странно, обычно царь Нави истреблял врагов полностью. Но Вой продолжал бежать, избегая боя и уклоняясь от снарядов. А мы с Даней попеременно держали щиты. Порой хотелось поставить более агрессивную защиту, например, чтобы она отбивала снаряды обратно, но приходилось беречь силы — они понадобятся в Щецине.
Впереди замаячила небольшая рощица. Над ней еще вились демоны и бросались сферами огня. Их отбивали. Туда спешили Горынычи. И тут одна сфера просочилась и взорвалась.
— Генерал, нет! — услышали мы чей-то полный отчаяния голос.
Генерал? Здесь мог быть только один генерал, нахмурился я.
— Давай в рощу, — сказал я Вою, полный недобрых предчувствий.
Тут подоспели Змеи и отогнали демонов. Один из Горынычей опустился и Кощей подошел на место взрыва одновременно с нами.
— Почему мы остановились? У нас же мало… — Даниил осекся на полуслове при виде жуткого зрелища.
На обугленной земле между двух осин лежал барон Корф. Вернее, левая половина барона Корфа. Вся правая часть его тела больше походила на сгоревший кусок мяса. И воняла соответственно.
Я похолодел. Нет-нет, так нельзя, не он! Виктор не готов. Я хорошо знал, как он относится к отцу, и что с ним будет в случае его смерти. Нет, не сейчас. Да и замены на посту главы Чудного Надзора пока нет. Виктор слишком молод, а все помощники барона хороши исключительно в статусе помощников. Я бросился к тому, что осталось от отца моего друга и приложил пальцы к шее.
— Ну? — Надо мной нависла тень в короне и требовательно спросила.
— Он жив, — ответил я царю Нави.
— Это ненадолго, — с сожалением вздохнул он и покачал головой. Что-то подобное я уже слышал сегодня.
Я поднялся, судорожно ища выход. Магия исцеления не могла отрастить новые конечности или органы. А тут явное поражение не только глаза, но и легкого, и печени, и что там еще справа находится, не говоря уже о том, что от руки и ноги ничего не осталось.
В памяти что-то вертелось. Кое-что сложное и почти незаконное. Исключительное.
— Частичное