Вибрации сотрясают платформу и стены, когда все лучники принимают боевую позицию. Скрип наших луков звучит отвратительной симфонией, когда мы накладываем стрелы и натягиваем тетивы. Я провожу языком по потрескавшимся губам. Во рту внезапно пересыхает и перехватывает дыхание.
На ближайшем невысоком холме виднеется серо-красная полоса, а металлические лезвия топоров, поднятых над головой, отражают лучи раннего солнца и зловеще блестят. Мое сердце колотится, как дикое животное, пытающееся вырваться из груди, когда их количество превращается в хаотичное облако длинноногих существ с уродливыми телами.
Они бегут, как стадо овец, подгоняемое собаками, следуя друг за другом и быстро меняя направление, без какой-либо стратегии или руководства. Мое сердце замирает, когда я замечаю пастухов, солдат в зеленом и бронзовом, искусно скачущих на своих боевых конях по флангам гоблинов. Я едва разглядываю стрелы, которые они выпускают, чтобы подстегнуть фейри, и взмахи мечей, скользящих по сражающимся в тылу.
Кандра смотрит на меня широко раскрытыми глазами, а затем начинает кричать. Чад, Фергус и все на этой стене кричат, вопят и выкрикивают оскорбления, чтобы привлечь внимание этой орды. Я хотела то же самое, но горло сдавило, и я не могла издать ни звука.
Я хотела плакать, кричать ругательства и проклятия, но ничего не выходило.
Но уже не важно.
По телам красношапочных гоблинов пробегает волна, и их внимание переключается на нас. Они движутся, как стрела к мишени, направляясь прямо к нашей части стены. Именно туда, куда мы и хотим.
Моя рука дрожит на стреле, зажатой в луке. Я вдыхаю, затем выдыхаю, вдыхаю, затем выдыхаю, все медленнее и медленнее, пока эта кровожадная толпа мчится к нам. Стена достаточно низкая, чтобы они могли перелезть через нее, прыгая друг другу на плечи. Они могут сбросить нас с нее.
Время замедляется до невозможности, когда гоблины достигают области, где мы их убьем. Перед моими глазами появляются лица каждого из них: кожа, обвисшая и черная вокруг глаз, длинные зубы, торчащие из безгубых ртов, и жидкие черные волосы, спадающие на плечи.
Все мое тело съеживается при виде крови на их теле. Она старая, потрескавшаяся и наполовину отпавшая, но такая же отвратительная, как и когда была свежей. Я не хочу, чтобы они трогали меня своими когтистыми пальцами или чтобы я ощущала их горячее дыхание на своей коже. С каждым шагом гоблинов трава превращается из ярко-зеленой в гнилостную коричневую.
Искра молнии вырывается из моих пальцев и скользит по стреле, когда я стреляю прямо в грудь несущегося гоблина. Его грязная шапка слетает с головы, а тело падает на землю.
Вокруг меня слышны громкие вопли, стрелы летят, обрушиваясь на врага, но они все равно продолжают наступать на нас. Мои пальцы горят, когда я выпускаю стрелу за стрелой, а яркие искры мелькают по ним, когда они летят по воздуху. Моя магия останавливает сердца гоблинов одного за другим. Кажется, что прошло всего несколько мгновений, но враги уже вынуждены перелезать через тела своих павших, чтобы добраться до нас.
Слишком много стрел лежало на земле. Мы — охотники, привыкшие выслеживать добычу и прицеливаться, оставаясь неподвижными и скрытыми. Обычно наши цели ничего не подозревают и даже не двигаются. Никто из окружающих меня людей не обучен ведению войны и отражению атаки врага. Кровь шумит в ушах, но не заглушает рев диких фейри-монстров и хриплые проклятия окружающих.
Орда гоблинов быстро достигает подножия земляного холма, и несколько из них пронзаются заостренными кольями, когда их толкает вперед толпа. Их пронзительные крики, когда они умирают, почти так же ужасны, как едкий запах их разорванных кишок и железистый привкус пролитой крови.
Я отрываю взгляд от этих ужасов, которые будут преследовать меня, когда я закрою глаза, и смотрю на существ, взбирающихся на возвышенность и приближающихся к невысокой стене. Этих укреплений явно недостаточно, и я сжимаюсь от мысли о том, что придется сражаться с гоблинами в ближнем бою.
Я тянусь за другой стрелой и обнаруживаю, что она последняя. Холодный страх пронизывает меня, когда я оцениваю силы противника: половина из них все еще жива и готова разорвать нас на куски. Через несколько мгновений они будут рядом со мной.
Рев лошади привлекает мое внимание к другой стороне поля битвы, где стражи Эплшилда галопом проносятся через разбросанные ряды врага, сбивая их по одному, наклоняясь из седел и замахиваясь мечами, чтобы перерезать им животы.
Боевой конь лорда Ронана поднимает в воздух свои мощные передние ноги, брыкая копытами, когда гоблин вонзает топор в заднюю часть туловища жеребца. Внезапное движение его скакуна застает Ронана врасплох, его меч и тело находятся в середине удара, разрезая плечи другого фейри. Он падает с седла, его тело летит назад и с грохотом падает на землю, а клинок все еще торчит в спине мертвого гоблина.
Мое сердце останавливается, когда Ронан на мгновение замирает в оцепенении, кровь капает с его лба, и он пошатывается от удара, который, должно быть, выбил из него весь воздух. Он без оружия. Я осознаю этот факт, когда гоблин нависает над ним и начинает замахиваться своим топором на грудь Ронана. Глаза лорда расширяются, когда он понимает, что будет дальше, но он слишком медлителен, чтобы вырвать свои руки из оцепенения.
Я забываю о гоблинах, царапающих ноги у подножия стены под мной. О том, что я нахожусь в смертельной опасности. Я навожу свой последний выстрел, вкладывая в него всю свою скудную магию воздуха, чтобы ускорить, и запускаю стрелу, искрящуюся электричеством, прямо в нападающего на Ронана. Стрела летит быстрее, чем может увидеть мой глаз, пронзая сердце зверя, прежде чем он успевает опустить топор. Дуга молнии прочерчивает след по небу, из-за того, что я в страхе перегрузила ее, и ведет прямо ко мне.
Глаза Ронана метнулись к стене, и его взгляд встретился с моим. Я поднимаю руку, между пальцами которой все еще скачут молнии, и он кивает в знак согласия. Я не теряю ни секунды, хватаю копье у себя под боком и глубоко вонзаю его в плечо гоблина, карабкающегося по стене. От удара, пронзившего кожу и мышцы и проехавшего по кости, по всей длине моей руки пробегает дрожь, но существо падает. Я наношу еще один удар, потом еще один, не зная, как долго я смогу это продолжать, так как все мое тело устало, пока не понимаю, что мне нужно лишь слегка пронзить их плечо, а затем направить молнию по древку в их грудь.
Когда я в следующий раз смотрю на Ронана, он выстреливает длинной толстой сосулькой из своих сложенных ладоней, и замороженное копье пронзает грудь двух гоблинов подряд с огромной силой. Я могла бы часами смотреть на танец его клинка, разрезающего воздух, на его ноги, которые постоянно двигаются и поворачивают его, и на сосульки, летящие между каждым движением. Это было бы величественно и захватывающе, если бы после каждого удара не брызгала кровь.
Я сосредотачиваюсь на своей собственной битве, так как натиск красношапочных гоблинов, штурмующих стену, постепенно стихает. Я ломаю свое третье копье об особо злобного фейри, который рычит и клацает зубами, затем хватаю последнее. На мгновение под ногами ничего не скребется. Фергус и Кандра объединяются, чтобы сразить гоблина между ними, но впервые мы, защитники, превосходим по численности низких фейри.
Я оглядываю поле битвы, отчаянно пытаясь отдышаться. Повсюду лежат сморщенные серые тела. Стражи Эплшилда все еще сражаются с дюжиной оставшихся фейри, преследуя их на лошадях, когда те пытаются сбежать.
Свирепая воительница неподвижно наблюдает, как один из них убегает от нее. Она протягивает руку, и ветви небольшого дикого кустарника взрываются новыми побегами, и когда гоблин пытается пробежать мимо, он зацепляется за эти ветви, которые бешено хлещут вокруг, как огромная рука. Деревянная тюрьма сжимается и сжимается, пока бьющееся внутри существо не превращается в кашу. От этого зрелища меня чуть не стошнило. Она направляет палец на другого гоблина, словно касаясь его одной лишь силой мысли, и тот почти мгновенно высыхает до черной скорлупы, начиная с ног и доходя до головы. Густые облака пепла отлетают от него, и его тело падает.