— Полин мне никто не стал ничего рассказывать, поэтому я и позвонила тебе в надежде на то, что ты хотя бы хоть что-то можешь знать, либо, может быть, вы с ним виделись сегодня, или он уезжал от тебя.
— Нет, мы не виделись сегодня. Нет, он не уезжал от меня, — выдохнула я и ощутила, как в горле встал комок слюней. Было чувство, как будто бы мне даже глотать больно. Такое, знаете, неприятное ощущение накануне тошноты.
Я приложила ладонь к горлу и растёрла его, стараясь избавиться от этого чувства. Но ничего не помогало.
— Мам, в какой он больнице? Что случилось.
Я не осознавала, что задаю по второму кругу вопросы. Мне просто было важно знать, что с ним ничего непоправимого не произошло. Руслан был изменником, предателем, но ничего подобного он явно не заслуживал. Он не тот человек, который будет хохотать, если со мной что-то случится. Поэтому я не видела смысла злорадствовать, скажу больше, мне было страшно и не от того, что я потеряю какие-то привилегии из-за Руслана. Нет, мне было страшно, потому что он был отцом моих троих детей, каким бы он отцом не был последние три месяца, остальные года я не могла на него пожаловаться.
Дыхание стало рваным, неровным, мне казалось,, что сердце с перебоями стало долбить в грудную клетку.
— Мне позвонили из восемнадцатой. Я тебе ещё раз говорю, я не знаю, что там произошло. Я поэтому тебя и набрала, чтобы хоть что-то узнать. Но если ты не в курсе, то тогда не буду задерживать.
Свекровь тяжело выдохнула, и я открыла рот, хотела остановить её, но ничего не успела сказать, потому что она бросила трубку.
Я покачала головой и медленно села на диванчик.
В этот момент в комнату зашла Аня с комплектом постельного белья, который она успела у себя снять, и ей нужно было посоветоваться, какой новый одевать.
— Мам, ты чего? — Спросила нервно дочка и обошла диван так, чтобы оказаться у меня перед глазами присела на корточки. — Мам.
Она тронула меня за коленку и потрясла, а я облизала губы в непонимании, что мне дальше делать. По логике вещей можно было вообще ничего не делать, мы с ним в разводе. Значит, ничего я не должна была сейчас предпринимать, но где логика и где эмоции?
Страх сковал все тело и добрался до мозга, напрочь отключив его. У меня работали реально только чувства.
— Мам, что-то случилось, на тебе лица нет, ты бледная, как полотно.
Аня постаралась всмотреться мне в глаза, но я постоянно отводила взгляд, чтобы она не прочитала там все самое ужасное.
Нет, я же должна сама позвонить Руслану и уточнить у него все. Если у него есть с собой телефон, если он может говорить по телефону, если у него вообще есть возможность сейчас говорить…
Картинки одна страшнее другой тут же начали возникать перед внутренним взором.
Если свекрови позвонили с больницы, то, значит, Руслан сам не в силах был позвонить, и это могло означать лишь только то, что после аварии он находится в очень плохом состоянии, а это означало, что можно быть сколько угодно обиженной, обманутой женой.
Нельзя в этом случае прекращать быть человеком.
Если бы со мной что-то случилось, Руслан бы наверняка поехал как можно быстрее разбираться во всем этом деле. Так я не понимала тогда почему у меня стояла такая моральная дилемма. Что же делать.
— Мам, ты с кем-то по телефону говорила? — Нервно спросила Аня и попыталась поднять мой мобильник, но я только прижала его экраном вниз, к дивану. —Мам, какие-то новости плохие, ты чего?
Дочка занервничала, стала пытаться привести меня в чувство, но я, приоткрыв рот, медленно произнесла.
— Нет, нет, возьми лиловый комплект лучше.
Аня отпрянула от меня, словно не узнавая, и нахмурила брови.
— Мам, да что происходит, сидишь здесь, как будто бы мёртвого увидела…
— Нет, нет, возьми лиловый комплект, все хорошо, я просто задумалась.
— Над чем ты там задумалась, такое чувство, как будто ты над выбором памятника думала. Я прикрыла глаза, чтобы избежать дальнейших разговоров, и Аня, не выдержав, оттолкнулась от пола и быстро встала. Прошлась по мне недоверчивым взглядом и, развернувшись, направилась за выбором постельного комплекта, а я, дождавшись, когда она исчезнет за дверью комнаты, развернула мобильник и быстро набрала Руслана.
Номер был недоступен.
Паника взметнулась, заревела, заорала, и все это так громко, что мне пришлось с силой зажмурить глаза, чтобы не слышать этого оглушающего воя, я набрала мужа ещё один раз, и по прежнему меня ждал тот же результат.
Сознание заметалось, я в панике стала осматриваться по сторонам, а потом все же нашла в себе силы встать и медленно выйти из спальни.
Нет, нет, нет, я же взрослый, уравновешенный человек.
Что ж меня так накрыло, а накрыло меня, потому что взрослый, уравновешенный человек остаётся человеком всегда, даже в такой ситуации, чисто по-человечески.
Но сейчас очень сильно боялась за Руслана не как жена, а именно как человек, и от этого страха мне казалось, что у меня все реакции притуплены. Когда я вышла из спальни, то снова столкнулась с дочерью, на этот раз она уже шла из гардеробной с чистым постельным комплектом и, остановившись напротив меня, нахмурила брови.
— Мам, да что происходит, в конце концов, не надо сейчас строить какую-то загадочную мисс Марпл, — Аня пожала плечами, а я, прикусив нижнюю губу и совладав с собственной паникой, выдохнула:
— Отец в аварию попал, на телефонные звонки не отвечает.
Глава 23
Зрачки у Ани заполонили всю радужку. Сделались круглыми, яркими, насыщенными. А потом все это подёрнулось дымкой слез.
— Что? — выдохнула Аня и покачала головой. — Да нет, какая авария, мам, он же суперски просто вводит, блин, да ему только в гонках участвовать.
— Я тоже не понимаю, какая авария…
В этот момент из кухни выглянула Лариса Анатольевна с Матвеем на руках и заинтересованно приподняла брови, но я покачала головой.
— Мам, давай я сама позвоню!
— Звони, —тихо произнесла я, и Аня тут же вытащила из шортов мобильник, потянулись тягучая секунда ожидания, я прикусила губы.
Никто не отвечал.
У Ани забегали глаза, на щеках выступили красные пятна.
— Мам, это же что выходит? Это же выходит, понимаешь…
— Тише… — произнесла я, понизив голос, — молчи…
Это страшно осознавать, что близкий человек, пусть он даже предатель, но сейчас он находился в какой-то лютой, непонятной ситуации, из которой, вероятнее всего, не знал, как выбраться.
— Мам, ну это же выходит, я знаю, что это выходит.
Я, словно на ватных ногах, прошла в детскую, зачем-то переложила вещи с одного края на другой, мне просто нужно было пару секунд, чтобы совладать с собственными эмоциями и отключить любое критическое мышление, потому что сейчас больше мешало, а когда я оказалась в коридоре, то увидела, как Аня бегает из угла в угол. И натягивает на себя спортивный костюм.
— Мам, вызови мне такси, — хрипло выдохнула дочь, а я туго сглотнула. — Мам, вызови такси, я поеду.
— Не кричи, — тихо произнесла я и направилась в сторону кухни, к Ларисе Анатольевне. — Нам надо уехать, — тихо произнесла я и спрятала глаза за опущенными веками.
— Что-то случилось, на вас лица нет, не молчите.
— Вы должны присмотреть за Матвеем с Тимуром. Муж в аварию попал, на телефонные звонки не отвечает, мы с Аней сейчас съездим в больницу.
Лариса Анатольевна округлила глаза, и у неё на лице сразу проступила печать паники.
— Все в порядке. Не переживайте, пожалуйста, но Тимуру лучше ничего не говорить.
— Да, конечно, конечно, я понимаю, Полин, собирайтесь тогда.
— Да.
Когда я проходила мимо Ани, она нервно выдала.
— Да ты вызовешь такси?
— Да подожди ты, дай мне одеться. Сейчас я с тобой поеду, — тихо произнесла я и, шмыгнув в спальню, закрылась в гардеробной, стянула первый попавшийся костюм с брюками палаццо. Натянула его на себя, а потом зашла в кабинет Руслана. Я не знала, были ли при нём документы или ещё что-то, но уж так уж произошло, что ксерокопии всегда лежали в первом из ящиков стола. Я его открыла, вытащила документы, стукнула стопкой по столу и убрала файл, а тот уже в свою сумку.