Руслан тяжело задышал, грудь заходила ходуном, кадык дважды дёрнулся, и в следующий момент муж перевёл на меня недовольный хищный взгляд.
— Блин, ты просто тот человек, который никогда абсолютно не бывает ничему рад. Ты вечно недовольна, в девяносто процентах случаев ты ходишь с противозачаточным лицом. И если говорить уж о том, что я сейчас не рассыпаюсь в благодарностях за то, что вы ко мне приехали, так это исключительно из-за того, что я сам и не совсем понимаю, что происходит, но ты, вместо того, чтобы помочь мне разобраться во всем, выкатываешь гору претензий, так не бывает!
Я тяжело вздохнула и от шока даже не нашлась, что сказать…
С противозачаточным лицом я, значит, хожу.
Я набрала в грудь побольше воздуха и уперевшись взглядом в Руслана, тихо произнесла:
— Только тебя что-то это лицо двадцать лет никак не смущало, только что-то у тебя двадцать лет не было никаких претензий к моему лицу, а сейчас вот, оказывается, какая ситуация.
— Да все двадцать лет я просто молчал, понимаешь? Списывал, что ты сначала после одних родов, потом у тебя краткий период для того, чтобы выйти на работу, но ты снова забеременела, и ситуация опять зациклилась и повторилась.
— Так, прости, по-твоему, я беременела, потому что мне этого так сильно хотелось. А как же твои рассказы о том, что нам нужен обязательно третий ребёнок, двое детей это, конечно, хорошо, но третий ребёнок это прям полная семья. Да ты же сам толкал меня на каждую беременность, причём с таким ровным диапазоном, чтобы я была максимально зависима от тебя, чтобы у меня не было возможности ни построить карьеру, ни нормально доучиться, ни чего-то добиться. Ты сам выбирал ровно тот промежуток времени между детьми, чтобы я была постоянно домохозяйкой. А сейчас ты мне говоришь что-то про моё лицо. У меня нормальное лицо, Руслан. Просто свиньёй в этой ситуации был ты, а не я.
Сказав это, я упёрлась лопатками в стену и, вздохнув, качнула головой.
Сколько может это продолжаться? Я не собиралась обсуждать с ним нашу жизнь и тем более что-то доказывать. Это из разряда хоть кол на лбу воткни.
Задохнувшись от собственных мыслей, я сделала шаг в бок и положила ладонь на ручку двери.
— Вот скажи мне, чего ты хочешь, Полин, вот чего ты хочешь?
— Да ничего уже, Руслан, я не хочу, ничего, — тихо произнесла я и, дёрнув на себя дверь, сделала шаг в коридор, но в последний момент мне в спину прилетело.
— Вот именно. Ты никогда ничего не хочешь. И ты даже выслушать меня не хотела тогда. А если б выслушала, может быть, узнала, что нахрен я вообще был не в курсе ничего. И это не только в этом ситуация заключалась, а ещё в том-то, что я её не трахал!
Глава 25
Меня всю перетряхнуло, и я словно бы налетела на стеклянную стену.
Я медленно развернулась, прикусила губу и тихо произнесла:
— А в ресторане ты с ней что делал? Она тебе ноги куда засовывала, с которых туфельки сбросила?
Руслан напрягся, у него на лбу проступила вибрирующая венка. Лицо стало краснеть.
— Ты вот даже не знаешь, как все было, но сейчас стоишь и обвиняешь меня во всем.
— Мне достаточно слов дочери для того, чтобы просто обвинять тебя во всем, потому что как ты поступил, это свинство. А сейчас ты мне ещё смеешь говорить о том, что ты её не трахал. Да мне то какая разница, что ты с ней делал? Хоть в пятнашки играл, сам факт. Она появилась.
Я говорила это медленно, тихо и сама не заметила, как оказалась внутри палаты, прикрыла за собой дверь. И застыла напротив койки Руслана.
— Ты неужели считаешь то, что здесь дело может касаться того, что спал ты с ней или не спал? Да если бы ты с ней спал, я бы тебя вообще на пушечный выстрел к дому не подпустила, хотя бы тупо из соображений того, что я бы брезговала.
— Полина, ты вот сейчас вообще сильно перегибаешь тему.
— Я не перегибаю тему, я просто тебе говорю о том, что твоя ложь сейчас выглядит просто как детский лепет. То есть три месяца ты ходил, не мог сказать, что ты с ней не спал. То есть, когда я пришла и заявила о том, что ты спал с учительницей нашей дочери, ты это все проглотил, а сейчас такой сидишь и спокойно мне говоришь, я с ней не спал, так ты врёшь! — вполне разумно, заключила я и развела руки в сторону, но Руслану это не понравилось он весь напрягся, стал словно сильно натянутая струна. Если тронуть, то будет гул. И ладно, еслиэто только единственный вариант. Но может же быть, что струна порвётся, ударив по лицу, либо по руке.
— Полина, я тебе ещё раз говорю, твоё заявление тогда было несвоевременным. Твоё заявление тогда выбило меня из колеи. Я работал над этим чёртовым заказом. Я пожрать не успевал сходить, а ты приходишь и мне выказываешь что-то про какую-то любовь.
— Слушай, если тебе пожрать, некогда было сходить, то у меня к тебе встречный вопрос. Как же ты при таком графике умудрился ещё таскаться за бабами? Или то есть на пожрать у тебя времени не было, а с телками другими тусить, так за здрасьте. Да?
Я произнесла это и поняла, что у меня у самой голос дрожал, настолько было это омерзительно все обсуждать, что мне хотелось просто зажать ладонями уши, убежать из палаты и вообще не вспоминать ни разговор, ни всю эту сложившуюся ситуацию, но Руслан не был готов к такому раскладу. Я уверена, что он, чтобы догнать меня, кинет чем-нибудь вслед.
— Блин, ты перегибаешь, ты ведёшь себя неразумно, и ты совсем не хочешь брать в расчет тот факт, что я тоже живой человек.
— Господи, Руслан, прекрати, я тоже живой человек, мне тоже может быть больно, но ты что-то три месяца назад не думал о моей боли, о боли своих детей, вместо того чтобы сказать Поль, ты что, дура? Какой я с кем спал? Ты просто пожал плечами и спросил, ну, мне что теперь извиниться перед тобой за это?
— Да потому что ты меня задрала, — хрипло выдохнул Руслан, поднимая на меня глаза злые, разъярённые, такие, как у бешеного зверя, — потому что ты меня задрала. Ты прекрасно знала, как я работаю. Ты прекрасно видела, сколько я вкладываю сил и энергии в свою работу, но ты словно специально каждый раз меня доводила до белого каления. Руслан, я не могу, Матвей не спит, Руслан, я не справляюсь, Руслан, у меня кончилось молоко. Руслан! У Ани в школе проблемы. Руслан, Тимура надо забрать с музыкалки, Руслан, Руслан, Руслан!
Муж все это говорил специально передразнивая меня. Сам повышал голос чуть ли не до фальцета и несказанно этим меня бесил.
Но в ответ на это я ничего не могла сказать.
Я только шмыгнула носом.
— Я тебе даже няньку дал. Но и с нянькой ты умудрилась как-то не справиться. Просто, понимаешь, Полин, есть такая ситуация. Вот тебе что угодно не дай, ты всегда будешь недовольна. Прилетели на наш юг. Фу Сочи! Я думала здесь все будет лакшери. Прилетели за границу. Господи, почему они все такие навязчивые? Я думала будет поцивильнее. Окей, прилетели в Европу! О нет, они здесь такие чопорные. Я думала, будет попроще. Ты вот вообще объясни, ты хоть когда-нибудь бываешь довольна? Окей! Ладно, давай мы не будем рассуждать критериями того, что ты в принципе такой недовольный человек, но в браке, Полин… — Руслан говорил быстро, нервно, он запинался, иногда между словами висели значительные паузы, а я стояла, качала головой с приоткрытым ртом и не понимала, кто это вообще за человек передо мной, это же не мой Руслан, это же какой-то псих припадочный, чтобы такое мне говорить.
Это значит, меня нужно было совсем не знать, чтобы такое мне выдавать. Это говорит лишь о том, что Руслану настолько наплевать было всю жизнь на меня, что он даже не обращал ни на что внимания.
— И вот здесь ты недовольна, что я не помогаю тебе с детьми. Ты недовольна, что у тебя появилась нянька. Я уже просто задрался постоянно находиться рядом с твоим недовольством. И поэтому, когда ты пришла и сказала ты спишь с учительницей нашей дочери. Да, я был готов признаться хоть в чем угодно, что я с самим дьяволом трахаюсь, только бы лишь бы не поднимать никакую эту тему, потому что я прекрасно знал, что это растянется, размажется, как сопля по сковороде, и вместо того, чтобы работать, вместо того чтобы зарабатывать и обеспечивать свою семью, я вынужден буду опять сидеть и проживать одну за одной истерики? Нет, Полин, так не бывает. Я тоже живой человек, и у меня тоже бывают свои заскоки и загоны. У меня единственный заскок и загон был на протяжении всего нашего брака — когда дело касается моей работы, ничего другого не случается важного. Я тебя сколько раз просил, я тебя сколько раз умолял, ты знать не знаешь, что испытывает человек, который ответственен за нескольких людей. Ты даже не представляешь себе, какая это феноменальная моральная нагрузка. Каждый раз сидеть со сжатым очком, чтобы, упаси боже, ничего не навернулось в моей работе, потому что я прекрасно знал, что если я продолбаю какой-нибудь заказ, то завтра моим детям нечего будет жрать. И вот, зная все это, ты пришла и начала мне вещать про какую-то любовницу.