Руслан говорил зло, нервно, и я вообще не узнавала этого человека.
Чудовище, чудовище, однозначно.
— Ага, то есть ты так ситуацию построил. То есть теперь у нас выясняется, что это не ты такой у нас плохой, который изменял жене, а жена такая у нас чокнутая, которая не оценила всех жертвоприношений мужа.
— Да, ты задрала меня, — рявкнул Руслан так громко, что мне показалось, как будто бы звякнули все плафоны на светильниках.
Я тяжело задышала, сцепила зубы и качнула головой.
— Нет , Руслан, это ты задрал со своими оправданиями, со своими обвинениями и уж тем более со своими обидами ты поступаешь не как взрослый человек, ты поступаешь как маленький мальчик…
— А ты поступаешь как избалованная сука!
Глава 26
Я хватанула воздух губами и ошарашенно покачала головой.
Как он меня назвал?
Избалованной?
Это же где я избаловаться успела, может быть, между тем как ходила беременная с Анюткой и работала хоть где угодно, лишь бы хоть копейку получить или, может быть, когда я избаловаться успела, когда мы шарахались с квартиры на квартиру. Ах, нет. Наверное, я успела избаловаться именно в тот момент, когда Рус посчитал, что мне недостаточно работы и старшего ребёнка, и постановил, что надо рожать второго, пока молодые, и пока все есть?
И поэтому такая формулировка, такие слова, брошенные мне в злости, в ярости, в агрессии, я их даже не понимала, хоть и списывала это на эмоциональную какую-то реакцию, но я их не понимала, потому что Руслан в этой ситуации выглядел таким хорошим, пушистым и белым.
А я получается…
А я, получается, коза!
— А ты знаешь, кто?
— Да, да, я знаю кто! Изменник, предатель, эгоист и так далее. Но только я, в отличие от тебя, не ставил вопрос ребром не приходил и не выпытывал, с кем это ты спала!
— Может быть, потому, что я ни с кем не спала,— заметила я резонно и сложила руки на груди, а Руслан фыркнул.
— Так вот, и я ни с кем не спал. Но тем не менее мне вопрос этот задали.
— Тебя дочь видела в ресторане с этой козой, и эта коза потом чмырила твою дочь. Ты понимаешь, что ты сейчас мне рассказываешь о том, что ох, я с ней не спал. Это вообще не имеет никакого значения,Руслан. Значение имеют последствия, которые пришли из-за твоей связи с учительницей старшей дочери.
— Я не знал, что она учительница. Я не знал, что она работает в школе Ани. Если бы я знал, ты что думаешь, я бы не…
Но я покачала головой и сложила руки на груди крестом, прерывая мужа. Укоризненно так посмотрела на Руслана.
— Нет, Рус, я вообще не считаю, что ты бы остановился, потому что ты не остановился. Тебя не остановили ни годы, прожитые вместе, ни что бы то ни было. И да, поэтому мне абсолютно не важно спал ты с ней или не спал! Сам факт. Измена это уже намерение, а не то что ты писей писю потыкался.
Я тяжело вздохнула, развернулась и снова качнулась к двери.
— Полин, стой!
— Ой, да отстань ты от меня, — фыркнула я и пожала плечами. — И да, дочь появится, не забудь сказать спасибо, Анюта, что не бросила меня, дурака!
Последнее я процедила так едко, что аж у самой скулы свело, развернулась, открыла дверь, вышла наружу, тяжело вздохнула, прошла к окну, опёрлась поясницей о подоконник, и буквально через пару мгновений в коридоре появилась Аня с бутылочкой клюквенного морса, тоже добежала до палаты, и я, кивнув в сторону, произнесла:
— Он тебя ждёт, давай там по-быстрому и поехали домой.
Аня насупилась.
Я понимала, что она не может идентифицировать ситуацию. А когда она исчезла за дверью, я сделала шаг в этом направлении и тихонько прислушалась возле косяка.
— Вот, держи, — тихо сказала Аня и протянула бутылку Руслану. Ну, как мне показалось, что она её протянула, я же видеть все равно ничего не могла.
— Ань, я...
— Да не говори ничего, — нервно отозвалась дочка, и я услышала, как она сделала шаг назад.
— Я не должен был так себя вести.
— Не говори ничего. — Аня вздохнула, а у меня сердце сжалось.
— Ань, я на самом деле не знал, что это твоя учительница и вообще.
— Да, пап, и вообще… Такое случается. И, видимо, мне нужно было тогда подойти и вывернуть на неё весь обед. Может быть, тогда бы у нас не было никаких дальнейших разговоров и вопросов. Может быть, тогда ты не зашёл так далеко и не сделал бы маме больно. Может быть, тогда…
— Ань, я действительно не знал. Я не хотел, чтобы эта ситуация приняла какую-либо огласку либо стала достоянием общественности. Я действительно этого не хотел. Я не собирался никуда уходить от мамы…
— Но ты ушёл, пап. Поэтому… Морс клюквенный ещё тёплый. Пей. Я попрошу маму, чтобы она узнала, есть ли там возможность тебя на мрт записать, раз она считает, что у тебя сотрясение. Вот… Ну, ты напиши, как выйдешь из больницы. Ладно? Бабуля все равно не позвонит, не расскажет ничего, она же с нами теперь не общается.
Это Аня произнесла как-то горько, и я зажала пальцами глаза.
Неприятно было слышать, что дочка все осознает, все понимает, и она принимает эту ситуацию с какой-то взрослой фатальностью что ли.
— Ань, я люблю…
— Я знаю, папа. Только как так вышло, что твоя любовь вдруг потеряла стоимость?
— Ань, ну не уходи ты сейчас так!
— Пап, да все хорошо. Мы приехали, проведали тебя. Морс вот принесла. Если у тебя все хорошо, мы не будем тебя больше задерживать.
— Я не должен был рычать на вас, — сорвался Руслан, и я качнула головой, дёрнулась к ручке двери, потянула её на себя и, встав в проходе, пожала плечами.
— Ну что, Анют, поедем…
— Полин, дай поговорить.
Но Аня обернулась на меня через плечо, кивнула.
— Пап, нам правда надо ехать, у нас дома Матвей и Тимур, так что ты выздоравливай, самое главное. Ладно? Выздоравливай.
Аня качнулась назад и сделала шаг в сторону двери у Руслана на шее взбугрились вены, он тяжело задышал и сдавливать бутылку с клюквенным морсом в пальцах так, что у неё разгладилась одна перфорация, потом другая, третья, пятая.
Я покачала головой.
Вот что он хотел сейчас услышать, на что он надеялся, что он думал, как Аня отреагирует на это.
Если он считал, что он в своём праве вставать в позу, то нет.
— Всего хорошего, Руслан, — тихо произнесла я, пропуская мимо себя дочь, — надеюсь, ты все-таки сделаешь мрт, и там у тебя не окажется сотрясения, а то как-то некомфортно архитектору и с нарушенной координацией работать.
Последнее я произнесла вовсе без издёвки, без какого-либо намёка на что-либо, но Руслан не понял.
— Блин, хватит играть, я тебе все рассказал.
Его голос был надсаженным, хрипловатым.
— Мы с тобой не дети, мы с тобой взрослые люди, мы с тобой ответственны за троих детей, ты должна это понимать и вставать в позу абсолютно бессмысленно, Полин, если у тебя остались хоть какие-то чувства в отношении уважения к нашим прожитым годам, то хватит усложнять ситуацию. Мы можем просто вновь быть мужем и женой, и на этом все.
Я не собиралась ни торговаться с Русланом, ни что-то доказывать.
Через пару дней все станет очевидно.
У меня будут на руках документы на развод, и на этом, собственно, все.
Для чего мне сейчас нужно было заходить опять с ним в одну реку.
— Руслан, тебе просто не хватило времени. Ты бы переспал с ней спустя какое-то количество месяцев, и все. Не надо рассказывать о том, что ты с ней не спал, потому что у тебя чёткий моральный ориентир. Ты бы с ней переспал. Так что не думаю, что твоё предложение актуально
Глава 27
Я с каменным лицом села в такси, с каменным лицом зашла в квартиру, Аня тихонечко меня дёргала за руку, что-то шептала, пыталась со мной заговорить, но мне разговоров сегодня было достаточно. Поэтому, когда в коридоре мы с ней замешкались, я только произнесла.
— Анют, все хорошо. Просто я очень сильно устала.
На языке была такая горечь, как будто бы я шишки грызла.