– Нет. Я бы написала по-другому. Это… не мой почерк. И не моё слово.
– Какое слово?
– «Μέστη». Это… не по-гречески. Почти. Но не совсем. Правильно – «Μεστή». С ударением. А здесь – нет. Это… подделка. Или… ошибка.
Жюльен убрал листок.
– Ты не убивала её?
– Нет. – Элени подняла глаза. Впервые. – Я хотела. Каждый день. Но… не убивала. Потому что знала: если она умрёт – все подумают, что это я. И я… не хочу в тюрьму. Я хочу… жить. Настоящей жизнью.
Жюльен кивнул.
– Ты свободна. Пока.
Она встала. Пошла к двери. Остановилась.
– Месье Бельфонтен… если вы найдёте убийцу – скажите ему… спасибо. От меня.
И вышла.
Жюльен остался один. Сидел долго. Думал.
Сестра. Самозванка. Месть. Греческие буквы. Ошибка в ударении…
– Всё становится… интереснее, – прошептал он.
Третьим – доктор Пападопулос, археолог.
Встреча – в его каюте. Книги. Картины. Античные статуэтки. Всё – под стеклом. Всё – с ценниками.
– А, месье Бельфонтен! – воскликнул он, пожимая руку. – Я слышал, вы – великий сыщик! Как Пуаро! Только француз!
– Я не сыщик, – улыбнулся Жюльен. – Я просто задаю вопросы.
– А, вопросы! Я люблю вопросы! Особенно – когда на них есть ответы!
– Отлично. Ответьте: где вы были вчера вечером между 22:30 и 23:00?
– Ах! – доктор хлопнул себя по лбу. – Я был… в баре! С капитаном! Мы обсуждали… древние монеты! У него есть коллекция! Очень редкая!
– Капитан подтвердит?
– Конечно! Спросите его!
– Хорошо. А вы знаете греческий?
– Я? – доктор засмеялся. – Я грек! Я знаю греческий лучше, чем французский!
– Тогда объясните мне: что значит Α Μ Ε Σ Τ Ι?
Доктор взял листок. Внимательно посмотрел. Нахмурился.
– Это… не слово. Это… набор букв. Можно сложить «Μέστη» – но это не по-гречески. Это… ошибка. Или… шифр.
– Шифр?
– Да. Например… первые буквы имён. Α – Арман. Μ – Мэрион. Ε – Элени. Σ – я, Спирос. Τ – Теодора (певица). Ι – Ирвинг (дипломат). Получается… ΑΜΕΣΤΙ. Почти «Μέστη». Но… не совсем.
– А что значит «Μέστη»?
– Это… не слово. Это… имя. Очень редкое. Старое. Значит… «та, что мстит».
Жюльен медленно кивнул.
– Вы купили цианид в порту Марселя. Зачем?
Доктор побледнел.
– Это… для экспериментов! Я изучаю… древние яды! Это научно! У меня есть разрешение!
– А где чек?
– Я… потерял.
– А где сам яд?
– Я… использовал.
– Всё?
– Да. Всё.
– Когда?
– Неделю назад.
– Докажите.
Доктор не ответил. Опустил глаза.
– Вы угрожали мадам Дюпре. Она знала, что вы везёте контрабандные артефакты. Она хотела вас разоблачить. Верно?
– Она… лгала! – вдруг крикнул доктор. – Она сама торговала подделками! Она хотела меня шантажировать! Я не убивал её! Я просто… хотел, чтобы она замолчала!
– Как?
– Я… не знаю! Я не делал ничего!
Жюльен встал.
– Доктор, если вы вспомните что-то – дайте знать. Пока… не покидайте корабль.
– Но… я никуда не еду! Я на корабле!
– Именно.
Когда Жюльен вышел, было 12:45. Он прошёл на палубу. Вдохнул морской воздух. Посмотрел на горизонт.
Он знал: убийца – среди них. Один из пятерых. Или… шестой. Кто-то, кого он ещё не видел.
Он достал блокнот. Написал:
Подозреваемые:
Арман Дюпре – мотив: развод, деньги, страх разоблачения. Соврал про пиджак.Элени – мотив: месть, восстановление справедливости. Не имеет алиби. Но… не писала записку.Доктор Пападопулос – мотив: контрабанда, шантаж. Купил яд. Соврал про использование.Теодора Ланье (певица) – ещё не допрошен. Известно: Мэрион знала, что она убила мужа.Ирвинг Уиттл (дипломат) – ещё не допрошен. Известно: Мэрион шантажировала его за связи с фашистами.
Он закрыл блокнот. Посмотрел на море.
– Кто ты? – спросил он вслух. – Кто ты, убийца?
Ветер не ответил. Только шепнул что-то на греческом.
Или… ему показалось.
Глава 3. Подозреваемые
Обед на «Одиссее» в день убийства подавали, как будто ничего не произошло.
Лобстеры – вовремя. Вино – охлаждённое. Официанты – с безупречными улыбками. Только гостей было меньше. И разговоров – почти не было. Люди ели молча. Смотрели в тарелки. Изредка переглядывались. Как будто боялись, что если заговорят – кто-то услышит. И поймёт. И… обвинит.
Жюльен Бельфонтен сидел у окна, как и вчера. Только сегодня он не смотрел на море. Он смотрел на людей. На их руки. На их глаза. На то, как они держат вилки. Как отпивают вино. Как вытирают губы. Как прячут взгляд.
Он знал: убийца – здесь. За этим столом. Или в соседнем зале. Или вон там – у барной стойки, делая вид, что читает газету.
Он не торопился. Он ждал. Потому что в таких делах – спешка убивает расследование. А он хотел, чтобы убийца… сам себя выдал.
После обеда он отправился в салон для чтения – тихое, уютное место с кожаными креслами, камином (декоративным, конечно – на корабле огонь не разведёшь) и полками, уставленными книгами, которые никто не читал, но все любили фотографировать.
Там его ждала Теодора Ланье – французская певица, чей голос, как говорили афиши, «покорил Париж, Лондон и половину Бродвея». На вид – лет сорока, но выглядела на тридцать пять. В платье цвета вина, с меховой накидкой (несмотря на жару), с бриллиантами на пальцах и холодом в глазах.
– Месье Бельфонтен, – сказала она, не вставая. Голос – как в театре: громкий, красивый, с лёгким вибрато. – Я слышала, вы… расследуете. Зачем? Полиция приедет в Афинах. Пусть они разбираются.
– Потому что к тому времени убийца может исчезнуть, – спокойно ответил Жюльен, садясь напротив. – А я… не люблю, когда убийцы исчезают.
Она усмехнулась.
– Вы думаете, я убийца?
– Я думаю, что у вас был мотив.
– У меня? – Она засмеялась. – Я даже не знала эту женщину! Мы разговаривали один раз – на палубе. Она спросила, пою ли я арии из «Кармен». Я ответила – нет, только из «Травиаты». На том и закончили.
– А вы знаете, что она знала про вашего мужа?
Теодора замерла. Улыбка медленно сошла с её лица. Глаза – стали как стекло.
– Что… вы имеете в виду?
– Ваш муж, Жан-Луи Ланье, умер три года назад. Официально – от сердечного приступа. Неофициально – от яда. Который вы подмешали ему в коньяк. Потому что он собирался уйти к своей любовнице. И забрать с собой всё состояние.
Она не ответила. Просто смотрела на него. Как будто решала – кричать, плакать или… бросить в него чашку.
– Откуда вы это знаете? – наконец спросила она. Тихо. Почти шёпотом.
– Мэрион Дюпре собирала секреты. Как другие – марки или бабочек. У неё была целая коллекция. Ваша