Дошедший до нас список завещания кончается словами: «А у сей моей душевной грамоты сидел…», обычные в то время элементы оформления духовных завещаний отсутствуют. В тексте упоминается, что духовная написана «по благословению отца нашего митрополита Антония», но завещание было написано в Новгороде, а митрополит Антоний оставался в Москве. Затем, в завещании нет ни перечисления бояр-свидетелей, ни подписи митрополита, ни скрепы дьяка, писавшего завещание.
Кроме этих формальных признаков незаконченности завещания, в самом тексте его есть несообразности, которые могут быть объяснены только тем, что оно не было проработано до конца, и подготовка текста была прервана каким-то важным чрезвычайным обстоятельством. Черновик проекта остался на руках у дьяка, работавшего над ним по указанию царя, а затем обстоятельства так круто изменились, что царь оставил мысль о завещании, был отвлечен другими важными делами и забыл о нем.
Допустимо предположить, что дьяком, писавшим проект завещания, был известный Василий Яковлевич Щелкалов, который заменил в приближении у Ивана Грозного И.М. Висковатого, казненного в 1569 г. В.Я. Щелкалов летом 1572 г. сопровождал царя в его поездке в Новгород, до конца жизни Ивана Грозного пользовался его исключительным доверием. В. Щелкалов или другой дьяк, писавший проект, оставил черновик у себя, как это было принято у приказных дьяков, бережно хранил его на всякий случай, и таким образом проект завещания сохранился, а не погиб в Смутное время в царском и приказных архивах.
* * *
Начнем с выяснения времени написания завещания. Для этого в нем самом есть следующие вехи. В завещании упоминается четвертая жена царя Ивана, Анна Колтовская, а написано оно «по благословению» митрополита Антония. Затем, в конце завещания, Иван упоминает об опричнине как о существующем еще учреждении: «А что есми учинил опришнину, и то на воле детей моих Ивана и Федора, как им прибыльнее, и чинят, а образец учинен готов». По этим вехам можно довольно точно определить время написания духовной.
В начале 1572 г. царь Иван находился в Новгороде. 3 февраля умер митрополит Кирилл, а вскоре после этого новгородский владыка Леонид отправился в Москву для избрания и поставления нового митрополита. В середине марта отправился и царь, который, не заезжая в Москву, проехал в Александрову слободу. В апреле царь был занят выбором невесты, а 29-го в Москве состоялся Освященный собор владык церкви, разрешивший царю, вопреки каноническим правилам, четвертый брак.
В начале мая состоялось бракосочетание царя с Анной Колтовской, а затем в связи с этим событиями полоцкий епископ Антоний, участник собора о четвертом браке царя, был поставлен в митрополиты. Это произошло в середине мая.
Сон Ивана Грозного. Художник П.Н. Говоров
За все время прерывания в Москве царь был занят: сначала приготовлениями к браку, церемониями бракосочетания и поздравления новобрачных с первой ночью, затем церемониями поставления нового владыки церкви. Кроме того, в ожидании вторичного набега крымского хана Ивану пришлось заниматься разрядом полков и назначением воевод. Имея в виду скорбный тон завещания и указанные события, можно с уверенностью сказать, что оно не могло быть написано в Москве. Очень вероятно, что у царя в это время не было даже мысли написать духовную.
В 20-х числах мая царь с новобрачной царицей, сыновьями и небольшой свитой преданных людей отправился в Новгород. Летний путь из Москвы в Новгород большим поездом требовал не менее десяти дней езды, и 1 июня, как сообщают новгородские летописи, царь прибыл в Новгород.
Итак, можно считать несомненным, что завещание было составлено не ранее начала июня.
Дальнейшие события развертывались так. В конце июля в Новгороде стало известно о смерти короля Сигизмунда. В международной обстановке тех лет это была благоприятная весть, но 31 июля царь получил страшное известие – Девлет идет на Москву. 6 августа в Новгород прибыли гонцы с радостной вестью о полном поражении татар под Москвой и о бегстве Девлета восвояси. В Новгороде было великое торжество – во всех церквах и монастырях пели благодарственные молебны, звонили во все колокола. Радостный царь щедро жаловал сеунщиков (гонцов) и своих приближенных. В довершение торжества 8 августа в Новгород был привезен взятый в плен большой мурза Дивей, родственник хана и гроза южных степей. Ясно, что скорбное завещание царя не могло быть написано после этих событий.
12 августа по приказанию царя начали чинить мосты и готовить кормы по дороге в Москву, а 17 августа в первом часу дня двинулся поезд с царицей и царевичами. Сам царь несколько задержался на напутственном молебне и в 4 часа поехал догонять царицу. Царский поезд не спешил и прибыл в Москву в последних числах августа. По сообщению иностранных писателей, известному еще Карамзину, царь Иван вскоре после возвращения из Новгорода «неожиданно для своих подданных», по выражению Карамзина, отставил опричнину.
Выше было упомянуто, что царь говорил в завещании об опричнине как о существующем учреждении и предоставлял сыновьям в случае его смерти решить по своему усмотрению, «как им прибыльнее» – быть или не быть опричнине.
Подводя итоги, можно сказать, что завещание было написано в промежутке времени с начала июня и по 6 августа, когда царь под надежной охраной нескольких тысяч стрельцов с царицей и царевичами жил в Новгороде в тревожном ожидании исхода неминуемой кровавой схватки его воевод с татарами. Для правильного понимания духовной царя Ивана этот вывод имеет очень существенное значение, но недостаточно знать время написания духовной, необходимо рассказать о некоторых обстоятельствах предшествовавших годов, которые летом 1572 г. привели царя в Новгород и были причиной важного решения отставить опричнину.
Первые определенные указания на охлаждение царя Ивана если не ко всему Опричному двору как учреждению, то персонально ко многим опричникам связаны с низложением и мученической смертью митрополита Филиппа и с пресловутым погромом Новгорода и Пскова. К 1570 г. и к первым месяцам 1571 г., еще до поражения московских полков Девлетом и сожжения Москвы в конце мая, относится гибель и уход со сцены ряда виднейших опричников.
Нам нет надобности разбираться в разноречивых сообщениях современников относительно вин и обстоятельств опал, постигших в это время многих опричников. Достаточно напомнить их имена. В это время сошли со сцены бояре Алексей Данилович Басманов и Иван Яковлевич Чеботов, которых современники считали вдохновителями учреждения Опричного двора.
В связи с «изменным делом» новгородского владыки Пимена и погромом Новгорода были казнены кн. Афанасий Вяземский и Григорий Дмитриевич Ловчиков, отличившиеся в 1568 г. разгромом вотчин опального боярина И.П. Федорова и беспощадным истреблением его слуг, «рабов» и крестьян.
* * *
Несмотря на персональные опалы виднейших опричников, доверие царя к Опричному двору