Впрочем, долго наслаждаться победой он не мог. Времени в обрез, и даже меньше. Высунувшись из окна по пояс, Этьен посмотрел вниз и выругался. Всего второй этаж, но прыгать высоко, да еще и на булыжную мостовую. Насмерть он, может, не разобьется, но кости переломает. И как он тогда будет спасать Сесиль?
К счастью, ответ пришел почти мгновенно. Связанные простыни! Отважная Клара постоянно так делала – сбегала через окна по связанным простыням, как будто дверей для нее не существовало. Хоть какой-то толк от этих дурацких радиопостановок. В свое время Филипп уговорил его послушать несколько выпусков, но Этьен не впечатлился, а оказывается, и в навозной куче можно отыскать жемчужины.
Этьен метнулся к кровати. Простыня у него была одна, но не беда. Можно разорвать на полосы, главное – завязать достаточно крепкие узлы, которые выдержат его вес. Впрочем, и за этим дело не станет. Давно, когда Этьен был совсем мальчишкой, он, начитавшись приключенческих романов о дальних морях и чудесных островах, мечтал сбежать из дома и стать моряком. Начать юнгой и дослужиться до капитана прекрасного фрегата с белоснежными парусами… Мечты, разумеется, так и остались мечтами, но, готовя побег, Этьен наловчился вязать морские узлы. Для его цели как раз подойдет узел с дурацким названием «обезьянья голова».
Схватив валявшийся на полу нож для бумаг, Этьен набросился на простыню с яростью, удивившей его самого. Не прошло и пары минут, как в руках у него оказались рваные полосы льняного полотна, и он связывал их в некое подобие веревки. Закрепить ее можно за батарею парового отопления, ну а потом…
В этот момент из коридора послышались шаркающие шаги. Этьен замер. Проклятье! Только этого не хватало: мать решила его проведать! И именно тогда, когда он так близок к тому, чтобы выбраться из этого проклятого дома. Шум, который Этьен поднял, пытаясь открыть окно, мать проигнорировала, но сквозняк привлек ее внимание. Шаги в коридоре замерли, затем зазвучали снова. Мать не спешила ворваться в комнату, к двери она приближалась осторожно, как укротитель к клетке со львом. Но сейчас ключ в замке повернется, и тогда…
Отбросив недоделанную веревку, Этьен подбежал к окну. Значит, прыгать? Этьен вскарабкался на подоконник. Ну что ж. Если нет иного выхода… Он глубоко вздохнул, перед тем как сделать решительный шаг в пустоту.
И, разумеется, в тот же момент Этьен увидел другой выход. Справа от окна, на расстоянии полутора метров спускалась старая водосточная труба. Нужно только до нее дотянуться. Это даже лучше, чем веревка из простыней, и так очевидно, что Этьен даже удивился, как это он сразу о ней не подумал. Вместо того чтобы тратить время на возню с постельным бельем, сейчас был бы уже внизу.
По дребезжащему карнизу Этьен перебрался к краю проема. Ну и как дотянуться до трубы? Прыгнуть и попытаться ухватиться за нее на лету, как обезьяна за ветку? Отчаянная и дурацкая идея – Этьен трезво оценивал свои физические возможности. Какому-нибудь цирковому акробату провернуть подобный трюк ничего не стоило, но для него все окончится булыжной мостовой.
Он ощупал мокрую кирпичную кладку наружной стены в поисках выбоины, за которую можно ухватиться. Без толку. Старый раствор осыпался, острые крошки впивались под ногти, но пальцы соскальзывали. Спасительная труба была столь же близка, сколь и недостижима.
Дверь задергалась: похоже, мать забыла, что сама же его заперла. Затем послышался испуганный голос: «Этьен? Что ты там делаешь? Этьен?» Он не стал отвечать, продолжая ощупывать стену. Проклятье! Почему он не догадался забаррикадировать дверь кроватью или еще какой мебелью? Это бы могло ее задержать. Но все хорошие мысли приходят так поздно! В замочной скважине загремел ключ.
В тот же миг Этьен прыгнул, презрев все страхи и сомнения. Мгновение полета – и сильный удар о холодную жесть. Каким-то образом Этьен умудрился обхватить трубу руками и ногами и прижался к ней так крепко, как несколько часов назад прижимался к горячему телу Сесиль.
Падения не случилось: Этьен немного съехал вниз и остановился, опираясь ногой о металлический штырь опоры. Сердце в груди трижды перевернулось, желудок сжался, а рот наполнился горечью желчи, но не более того. По крайней мере, он не лежал на мостовой, с головой, расколотой, как орех. Труба, словно приветствуя его, громко заскрипела.
Этьену потребовалось четыре вдоха, чтобы вновь осознать себя в этом мире. Столько же времени потребовалось и его матери, чтобы добраться до окна.
В проеме возникла дрожащая фигура: лицо белое как мел, белый чепец, белая ночная сорочка с кружевным воротом, белое, белое – не человек, а привидение. Несколько долгих секунд мать ошалело таращилась в темноту. Ничего более жуткого, чем ее лицо в тот момент, Этьен и представить себе не мог. Его сердце сжалось от жалости, боли и ужаса: что же он натворил-то? Как он мог так с ней поступить? А как же сыновний долг и сыновья преданность? На мгновение он почувствовал себя так, будто ногами в грязных сапогах растоптал все самое чистое и светлое, что было между ними. Плюнул ей прямо в душу.
А затем мать посмотрела на него, и в ее глазах Этьен не увидел ни удивления, ни страха. Одну лишь холодную пустоту, и эта пустота засасывала, как трясина. Этьен изо всех сил вцепился в трубу, не способный ни отвести взгляд, ни сдвинуться с места. Старая жесть скрипела и выла на все лады. Еще немного, и водосток не выдержит. Но Этьен продолжал смотреть в пустоту материнских глаз, чувствуя, как эта пустота проникает в него и ледяным холодом расползается по телу. Умом он понимал, что не он ее породил, что причиной всему война и Революция и все те смерти, которые они принесли с собой. Его вина заключалась лишь в том, что он слегка приоткрыл дверцу… Но и этого оказалось достаточно, чтобы бездна выплеснулась наружу.
– Немедленно! – задыхаясь, выкрикнула мать. – Сейчас же вернись домой!
Ее голос царапал, как наждак по обнаженной коже. Но этот крик сдернул с него пелену наваждения.
– Прости, мама, – пролепетал Этьен. – Прости, так нужно…
Мать не ответила. Пару секунд она смотрела на него, а затем отпрянула от окна и пропала из виду. Этьен услышал удаляющиеся шаги. Очевидно, она решила перехватить его внизу, но тут у него была фора. Пока она спустится по лестнице, пока выйдет на улицу…
– Прости, мама, – прошептал Этьен и заскользил вниз по трубе.
Едва ноги коснулись мостовой, он тут же кинулся бежать. Через пустую